Наталия Ганина
Послы в Царьграде
— Ей, Царю великий,
Царю православный! —
Три земных поклона,
Кудри пол метут.
— Ей, Царю великий,
Шли мы издалече... —
Пол цветной, зеркальный,
Свод как жар горит.
Царь глядит с престола,
С высоты великой,
Где орел двуглавый
Крылья распростер.
Около престола —
Золотое древо.
Что за диво! Птицы
Движутся, поют.
— Ей, Царю великий!
В мире мрак и смута.
Под твоей рукою
Древом золотым
Расцвела держава...
Буди нам опорой! —
Тихо Царь промолвил:
— Поздно вы пришли.
Вам теперь, сиротам,
Бог — одна опора.
Мой венец — на небе,
Мой дворец — в земле.
Второму Риму
Византия, отзовись, Византия, —
Всех стройнее, наряднее — где ж ты?
Многостолпные палаты золотые,
Василевса пурпурные одежды,
Кораблей великолепная стая...
Где Царьград твой — око вселенной,
Где зеница — София Святая,
Перед Богом яхонт драгоценный...
Как сквозь толщу: “Кирие элейсон”...
Как из глуби морской — свеща с амвона...
Взял огонь, расклевало железо,
Поглотили тебя темные волны.
Говорят, была льстива, лукава...
Что растленно было, то истлело.
Обветшала твоя пышная слава,
Кривда минула, правда уцелела —
И — не басня то, не выдумка, не сон нам —
Византия, Жар-птица Византия,
В малом храме, снегами занесенном,
Твои крылья плещут золотые.
***
Как в пластину розовой яшмы,
В небо врезана кровля дворца.
Вижу зданья, сады и башни,
Жар заката сквозь выем зубца,
Вижу глав церковных блистанье,
На крестах почиющий свет...
Дивно-стройные очертанья
Цареграда, которого нет.
1453
Надменный рыцарь на скалистой круче,
Глядящий вдаль, где вал огня высокий...
Светило закатилось на Востоке.
Тяжёлым багрецом того заката
Миланские доспехи заблистали
И меч двуручный золингенской стали.
Ужели золингенские волчата
Орлу чужому бросятся на помощь?
Ты помнишь ли, Европа... нет, не помнишь.
Черты как изо льда, взор - чистой стали,
Холодный ветер треплет плащ твой белый...
И вновь тебе невнятны наши беды.
***
В тех странах говорят: "Пораньше встанем,
Возьмемся за руки, на берег выйдем..."
А мы с тобою моря не увидим.
За ледяными окнами - иное.
Зеленых волн и белых грив мельканье -
Для нас чужое, странное преданье.
Так, слово есть воздушное: "далече"...
С туманным, перламутровым отливом,
Как на рассвете небо над заливом.
Но край смиренный, скованный морозом...
Забудем сны. Не надо - так не надо
Ни Золотого Рога, ни Царьграда.
И моря мы с тобою не увидим...
Смолчим, и дум не выдадим друг другу,
И выйдем врозь в одну и ту же вьюгу.
***
Купол мглистый, Святая София!
Вековечный, многоочитый!
Как войти в приделы пустые?
Как ступить на гулкие плиты?
Недвижимо воздушное море,
Окна-очи глядят незряче.
О, как много простора для горя,
Как раскрыты выси для плача!
Что здесь: "Радуйся" или "Здравствуй" -
Что и молвить - к тому ж при страже...
Пусть другие дивятся убранству,
Письменам-ятаганам - я же,
В пустоте твоего разора
Не бывав, не бродив - не вправе -
Слышу отзвук далекого хора,
Вижу всё, как тогда: во славе, -
Ты-то знаешь. Лелея сон свой,
Ввысь и вглубь, в пределы иные
Ты глядишь, закатное солнце,
Купол света, Святая София.